Их очень много, программ – особенно перед выборами. Каждый предлагает владельцам голосов вещи пособлазнительней – “Выбери меня!”.
Только здесь одна беда, и любой менеджер, любой бизнесмен ее видит: все эти программы, от одностраничной, понятной, до трехсотстраничной, никем не читаемой, но давящей размером – вот это точно солидный труд, тут уж точно всё есть – программами вовсе не являются. Это образчики политической рекламы, но не программы. Потому что программа – это нечто иное. Что?
Программа – это всегда программа кого-то. И программа всегда описывает, что этот кто-то собирается делать. Исходя из той ситуации, в которой кто-то находится, и из тех ресурсов, которые у кого-то есть: человеческих, технических, финансовых… Если у меня нет трех рублей, а я описываю (самым детальным образом) что я собираюсь делать с тремя миллионами, то я не программу пишу, а предаюсь грезам. Как герой Вицина в “Женитьбе Бальзаминова”: “Если бы я был царь”. Или Элиза Дулиттл в “Пигмалионе”: “Подожди, Генри Хиггинс, подожди…”. Если я описываю, что я буду делать через год, не зная и не будучи в состоянии знать, что, какая ситуация будет через год и даже через месяц, мои мечтания тоже мало отличаются по своему статусу от фантазий ребенка, каким он станет, когда вырастет.
Программа всегда начинается с того, что мне нужно делать “здесь и теперь”, чтобы прийти к “целевой” ситуации. Эта конечная ситуация, цель, обычно задается неким набором свойств, но в социальном программировании детально ее описать нельзя. Более того, если дорога от моего действия “здесь и теперь” до цели сколько-нибудь долгая, детально нельзя описать и всю последовательность действий, приводящих меня из сегодня в завтра. Если же я все-таки пытаюсь это сделать, то опять-таки занимаюсь не программированием, а прожектерством.
Итак два центральных компонента программы: первый – что я хочу, и второй – что МНЕ нужно делать СЕЙЧАС.
Рассматривая тексты, в заголовке которых есть слово “программа”, легко видеть, что оба эти компонента в лучшем случае, как бы это сказать помягче, недоработаны, недопродуманы.
Желаемое будущее рисуется или не слишком привлекательным, или невозможным, а иногда – и непривлекательным, и невозможным вместе. Например, одни находят свой идеал в прошлом (какая-нибудь выдуманная и никогда в истории не бывшая “святая Русь” с поголовной верой, что бог наказывает за нарушение поста и награждает за порку ребенка), другие – в жизни соседей (как было бы прекрасно жить, как в Норвегии-Швейцарии, только в России; неплохо бы – и как в США).
Красивые слова, вроде преданности памяти предкам или священности прав человека, находятся, конечно, во всех случаях: в рекламе со вкусом можно показать что угодно. Но, конечно, хоть сколько-нибудь пристальный взгляд открывает, что общественный идеал предлагается с изрядной гнильцой: эгоистичный, безответственный, недобрый…
Что же касается действий по достижению идеала, то с этим совсем плохо. Обычно это что-то вроде “ну, мы побеждаем на выборах” при реальном уровне электоральной поддержки в два процента, или “ну, народ выходит на площадь и сметает режим” при наличии десятков других популистов, готовых пообещать народу манну с неба, только чтобы получить власть, или “ну, элиты расколются и устроят переворот” при, в общем-то, ясном понимании, что места на этом пиру победителей достанутся кому-то другому. Но важнее даже не это, а то, что все эти счастливые события никакого отношения к ДЕЙСТВИЯМ авторов программы не имеют. Действия же предлагаются на уровне участия в том, что власти угодно называть “выборами”, каковое участие заведомо не ведет к жизни по-норвежски.
Обычно в ответ на подобные упреки слышишь: ну, надо же что-то делать. Это и есть уровень нашего политического мышления: делать ЧТО-ТО, чтобы прийти к тому, к чему прийти нельзя.
А что же делать? А делать надо две вещи. Первая – увидеть цель. Привлекательную, возможную и достижимую. Эта цель не общество, в котором бандиты обирают бабушек, и не общество, в котором бабушки рассказывают внукам сказки, которые слышали от своих прабабушек. Это совсем иное общество. И вторая вещь – соизмеряясь с ситуацией и своими возможностями, определить, что делать сегодня.
Есть такие программы сегодня на нашем политическом развале? Нет? Так и голосовать не за кого.
Архив за день: 16.07.2016
Александр Зеличенко. ОНИ НАРОЧНО?
Представьте себя председателем оппозиционной партии. Назовем ее условно “Союз нормальных людей” (это чтобы не писать громких слов, вроде “совесть” или “духовность”). Вы знаете, что потенциальная поддержка у вашей партии, ну, пусть будет 14 процентов. На самом деле, вы понимаете, что процент гораздо больше – никак не ниже 30 процентов, но пусть будет пессимистическая оценка, прямо из телевизора, от ВЦИОМа – 14 процентов. Всё равно больше порога прохождения. В три раза больше. И вот вы думаете, как бы свои 14 процентов мобилизовать. Что для этого нужно сделать? И чего делать ни в коем случае нельзя?
Начнем со второго вопроса – чего делать нельзя? Нельзя врать. Ни в каких формах. Нельзя тянуть в список всякую мразь. Простите, я хотел сказать – людей с неоднозначной репутацией. И еще нельзя бояться – назвался груздем… То есть просто совсем нельзя – ни за себя лично, ни за близких людей. Дорожишь судьбами близких – не ступай в политику: иначе с тобой управиться – проще простого. У нас политика делается не только на выборах. Это я помягче – вы же понимаете, что она вообще не на выборах делается. Но допустим, захотелось вам на выборы…
А что нужно делать? Нужно прямо заявлять свою позицию по самым главным вопросам. Нужно четко выделять главное и говорить о главном, не топя его во второстепенном – в озеленении Москвы и в защите животных. И нужно быть очень-очень честным – обещать возможное и отделять возможное от невозможного. А еще нужно адресоваться именно к своему избирателю: более-менее умному, более-менее доброму и изнемогающему от государственной подлости во всех ее видах. Ну, и конечно, если ты родился не вчера и успел нагрешить, нужно избавляться от своих грехов громким, публичным раскаянием. Да, граждане, было дело, не ангел, но осознал, исправлюсь…
Не ахти какая мудрость. И уж если ты таких вещей не понимаешь, то в политике тебе делать точно нечего. Максимум, на что можешь рассчитывать – на роль мальчика для битья.
А теперь посмотрим на двух главных демократов – Явлинского и Касьянова. И на то, что они делают.
За обоими тянутся шлейфы: за первым – сотрудничества со всякого рода нехорошими людьми и недоговаривания правды, за вторым – вообще, прямого соучастия в преступлениях режима, начиная с соучастия в коррупции. И то, и другое – вещи широкоизвестные. Но ни слова раскаяния.
Посмотрим на избирательные списки. У Явлинского, славного тем, что через него в политику пришло немало славных господ и дам, включая славную даму Яровую и славную даму Мизулину, в списке сегодня находим, например, Рыжкова. Помните его политическую карьеру? К слову, расцвет ее пришелся как раз на ду-у. Предпутинскую. Не помните? Посмотрите в Википедии. Там немало ярких страниц. Но самая яркая – конец ельцинского периода, зам. Черномырдина по партии. Была такая – “Наш дом – Россия”. Впрочем, о гуляниях Владимира Рыжкова между партиями власти и либералами можно рассказывать долго – эта прогулка растянулась на 30 лет (из 49 прожитых). Интересующиеся имеют возможность ознакомиться.
Другая знакомая фигура – Дмитрий Гудков, либерал среди мироновцев и (так и просится рука написать) мироновец среди либералов. И здесь вопросов по кандидату больше, чем ответов, уж не стану заглубляться…
Но “собираем фракцию самых разных мастей” – это для “Яблока”, можно сказать, фирменный стиль. А есть ли в списке кто-то “без страха и упрека”. Нет, что-то не видно. Есть функционеры. Есть праздношатающиеся. Такое вот знамя.
Программа? Как всегда – много красивых слов. Но без выделения главного. И, что еще важнее, без обозначения реалистичных путей, как реализовать в данной политической ситуации все эти красивые слова. То есть, как бы сказать помягче, пустая болтовня, приманка для легковерных. Сколько таких найдется среди наших 14 (30) процентов? Думаю, мало. Может не хватить и до 3 процентов, обеспечивающих госфинансирование.
Впрочем, у Парнаса еще “лучше”. К бывшему премьеру добавился на втором месте человек весьма специфичный: бывший милиционер, засветившийся разговорами про масонов и еврейскую мафию. Но дело даже не в этом. Мало ли кому чего не приходилось ляпнуть сгоряча. Проблема в другом: игра на чувствах людей для Мальцева фирменный стиль. И, естественно, ни о какой искренности, ни о каком сожалении о былом тут и речи быть не может. Впрочем, как и у лидера списка, естественно. Что же касается программы, то здесь совсем “хорошо”: перезагрузка системы, то есть раннего путинизма, когда главный по Парнасу был премьером и, как утверждают лидеры единственной настоящей оппозиции, великолепным премьером.
Сколько сможет набрать такой Парнас? Ну, тоже, наверное, процент или два. По сравнению с Яблоком на них работает фактор относительной новизны.
А вот дальше возникает вопрос. Вещи, о которых я говорю, вполне очевидные. Очевидно, какой должна быть программа. Не на 135 страницах, а на одной. Преодоление деградации – нравственной, культурной, экономической… Приоритет развития человека и общества. Примат честности – запрет на ложь и воровство во всех их формах. Развития общественного самоосознания – начиная с новейшей истории последних десятилетий и с углублением в более отдаленное от на время. Отделение церкви от государства. Справедливые суды. Минимизация насилия во внутренней и внешней политики. Интеграция в мировые процессы с сохранением и развитием самобытности своей культурной идентичности. Как-то так…
Очевидно и какими должны были бы быть знаковые люди для списка. Это те, кто не запятнал себя сотрудничеством с властью, то есть последовательные диссиденты. И вместе с тем, не скатывался ни в национализм с ксенофобией, ни в оправдание наших коллективных преступлений. Кто именно? Поискать – найдем. Из тех, кто постарше, например, Ковалев. Из молодых – те же пуссириоты, Павленский, Стомахин… Судимых нельзя? Хорошо, найдутся и несудимые. Без таких шлейфов как у поддержанной сначала коммунистами, а теперь Яблоком Ольги Ли. Что, нет во всей РФ десяти нормальных человек для списка? Найдутся.
Так в чем же дело? Почему не делают этого допущенные к выборам партии? Потому что пекутся о благополучии своих лидеров – Явлинского и Касьянова?
Отчасти, наверное, да. Но от небольшой части. Потому что по два процента на выборах не дадут ни тому, ни другому значительной политической капитализации. Это не десять процентов Ж., которые можно легко монетизировать. А 2% – демонстрация беспомощности и бесполезности. Со всеми вытекающими неприятными последствиями выбрасывания на политсвалку. И Явлинский, и Касьянов – люди неглупые, и такие вещи скорее всего понимают.
Нет, другая, каверзная мыслишка здесь все время норовит проскользнуть. А не попросили ли ли их вести свои избирательные кампании именно так? Да так попросили, что и отказаться нельзя? Как это уже было с Явлинским ровно 20 лет назад.
Помните ролик президентской кампании “Явлинский-96”? Про “выберу Григория”? Не помните. А я помню.
Александр Зеличенко. ВОЛЯ И ЦЕННОСТИ. КОНКРЕТНО.
Путин сказал, что мы их не навязываем. Свою волю и свои ценности.
Ну, насчет не навязываем воли, это надо спросить у украинцев – чувствуют они нашу волю? И чувствуют ли, что мы ее не навязываем? Можно спросить и у грузин. А впрочем, много, у кого можно. Многие чувствуют сегодня нашу волю и как мы ее не навязываем. Да и официальные голоса Кремля то и дело твердят, как мы не навязываем свою волю. Так что здесь явное “поздравляю, гражданин, соврамши”.
Но это не самое интересное. А интересно, ЧТО именно мы не навязываем – в чем они состоят: наша воля, то есть читай – наши желания, и наши ценности. Чего именно мы хотим и что именно мы ценим?
Только давайте без громких слов. Давайте конкретно. И давайте без истерики – что это, мол, наветы, русофобия и прочее. То, о чем пойдет речь, никакая не русофобия. Это быдлофобия – неприязнь к самому темному, что есть в наших душах. Есть и светлое. Только мы сегодня это светлое давим. Как бульдозером.
А темного много. И вылезает оно именно в наших ценностях.
Итак. Мы ценим традиции, жизнь по старинке, уважение к предкам и прочий консерватизм. А конкретно? А конкретно – право избивать близких. Вот и закон приняли гуманный – бей, сколько душа пожелает. Прячет твоя жена синяк под солнцезащитными очками – так это от скромности, чтоб подруги не обзавидовались, как ее муж любит. Увидел врач у сына попу в кровоподтеках – отлично поставлено в семье воспитание.
Что еще конкретно? Терпимое отношение к воровству. Оно у нас тоже ценность.
Искренность еще мы ценим. В виде хамства. Чтобы не прятать ничего за фальшивыми-то улыбками. Что есть грязи в душе – давай всю наружу, мы от людей ничего не прячем.
Алкоголь очень ценим. Говорить стесняемся, но ценим.
Преданность государю в виде подхалимажа, бездумья, гражданского инфантилизма чрезвычайно ценим. Наше дело не рассуждать. Парламент не место для дискуссий. Портреты, бюстики, стишки… Вот тут я про мальчика из Ингушетии прочитал. Он Путину прислал 3000 рублей из копилки – на преодоление кризиса. Серьезно. Получил в подарок среди прочего портрет с подписью.
Что еще мы ценим? Веру отцов. В то, что молоко в пост – дорога в ад. А если людей убивать с молитвою, то это самое богоугодное дело, за это – в рай.
Еще? Еще ненависть к геям. Поубивал бы!.. И вообще – к ненашим: к жидам, чуркам, пиндосам, гейропейцам, косоглазым, зверям, ну и так далее, а далее – везде. Этого, правда, у отцов и дедов как раз не было вовсе. Это мы от себя добавили. В творческое, так сказать, развитие…
Ну, ладно. Это всё темная сторона. А вы бы показали светлую. Рад бы. (Простите, Николай Алексеевич, за плагиат). Светлая – это как раз и есть Бог, справедливость, партиотизм еще…
Только постойте, постойте… Мы же договорились, без громких слов. Мы же договорились – конкретно.
Ну, про Бога мы уже разобрались – конкретно получаются суеверия, мракобесие и больше ничего. Любви-то у нас нет. Совсем нет. А какой без любви может быть Бог? Это карикатура на Бога, а не Бог. Поругание…
А патриотизм? Что это на деле? Чванство. Национализм. Пришебеевщина. Что еще? Ну, подхалимаж еще, конечно, “популизаторство”. Еще? Еще готовность убивать несогласных. Теперь вроде всё.
А справедливость? Это что такое? Конкретно только? Чтобы у соседа было так же плохо, как у меня. Чтобы я мог быть таким же плохим, как сосед. Сосед сделал плохо – и я ему сделаю плохо. В общем – чтобы равенство в плохости. Вот что такое справедливость по-нашенски. Это, если конкретно.
Вот это есть наши ценности конкретно. Не согласны? Тогда возражайте. Только конкретно. Не можете? Тогда соглашайтесь.
Мы несем сегодня миру оправдание лжи, оправдание воровства, оправдание насилия, отрицание культуры (включая и нашу собственную), детские сказки, в которые никто не верит уже, минимум, пятьсот лет. Иными словами, мы несем миру зло. Рафинированное зло. Которое мы объвили своей главной ценностью. Анти-ум, анти-совесть, анти-достоинство, анти-любовь… Весь наш сегодняшний мир – мир “анти”. Вот это они и есть – наши ценности. А реализовывать их – наша воля. Хороши ценности, хороша воля…
Русофобия? Не согласны? А вы возразите. Только конкретно.
А то от трескотни и так голова крУгом.