Олег Пшеничный, 17.11.2015
Больше полугода назад гражданин Украины Александр Костенко был похищен с порога своего симферопольского дома, подвергнут пыткам в ФСБ и обвинен в причинении вреда здоровью сотрудникам украинского “Беркута” во время Майдана. Ему три месяца не лечили руку, сломанную чекистами, и продолжали пытать в СИЗО, требуя признаний и оговора соратников. 15 мая Костенко был осужден на 3 года 11 месяцев колонии, а в октябре этапирован в Кировскую область.
Тогда же в марте пропал без вести отец Костенко. На его брата завели уголовное дело, а у жены и матери несколько раз проводили обыски. Через неделю в Симферополе состоится суд по иску Костенко к Федеральной службе безопасности. “Грани” записали рассказ матери политзека Елены Петровны Костенко, которая была и остается его общественной защитницей.
Я последний раз видела своего сына Александра Костенко в конце сентября. 1 октября меня уже не пустили к нему в СИЗО. Обычно меня пропускали, потому что я его общественный защитник. А после приговора сказали, что я не имею права встречаться с сыном не только как защитник, но даже и как мать. Я возмущалась, потому что по УПК защитник имеет право на встречи с подзащитным и после вынесения приговора. Однако мне было сказано безапелляционно – мы вас не пропустим. Я потребовала письменного объяснения, но жду его до сих пор. Только 6 октября сын позвонил и в течение нескольких секунд успел сказать, что его этапируют.
Я надеюсь, что увижу его хотя бы по видеосвязи 25 ноября, когда у нас в Крымском гарнизонном суде будет рассматриваться его жалоба на действия ФСБ и причинение вреда здоровью. Саша сам расскажет о пытках, которым его подвергали. В этом же суде будут находиться сотрудники ФСБ, которые пытали Сашу. Я бы очень хотела, чтобы туда приехал кто-то из журналистов.
На суде, когда Александр давал показания о пытках, не было ни одного журналиста. Только “Беркут”, работники МВД и прокуратура. А мне бы хотелось, чтобы все услышали, что эти пытки действительно были. Они же ему сломали руку, его пришлось оперировать с диагнозом “краевой перелом венечного отростка левой локтевой кости”. В СИЗО ему не оказали положенной медицинской помощи, и теперь у него рука не сгибается в локтевом суставе. Я очень долго добивалась, чтобы ему сделали операцию, и добилась этого. Но после операции ему даже не дали прийти в себя. Из наркоза он выходил уже в машине, пристегнутый наручниками. Его отвезли в СИЗО и бросили в камеру.
На Евгения, младшего брата Саши, тоже завели уголовное дело. Во время суда, когда на свое первое дело пришла прокурор Поклонская и настаивала на суровом приговоре, наш адвокат и родственники вышли из зала, и в этот момент якобы кто-то видел, что Женя сделал какой-то жест. Сам он говорит, что просто вскинул онемевшую руку. Но завели дело о неуважении к суду, вызывали на допрос, сказали, что передадут материал в следственный комитет. Теперь уже полгода тишина: “Ждите звонка, ждите вызова”.
Дважды обыскали квартиру Сашиной гражданской жены Ольги, в то время как у нее на руках была грудная дочка, моя внучка Маша. Перевернули весь дом, ходили по игрушкам. У Ольги пропало молоко.
У нас тоже были незаконные обыски. При обыске Саше подбросили какую-то трубу, назвали это огнестрельным оружием и добавили второе обвинение. Я сопротивлялась как могла и не пускала их, но отец, Федор Степанович, разрешил. Во время первого обыска они сказали Федору Степановичу, что это процессуальные действия, связанные с исчезновением сына, хотя они прекрасно знали, где находился Александр. В это время они его уже задержали, пытали, и искали зацепок для обвинения.
Кстати, есть свидетели его похищения – соседи. Их до сих пор не опросили. А они видели, как прямо из подъезда вывели Александра, скрутили ему руки, ударили по голове, ударили в живот. Соседи запомнили и марку машины и номер. А в уголовном деле сказано, что его якобы нашли в каком-то городском парке и он будто бы собирался явиться с повинной.
И наконец, уже восемь месяцев мы не знаем, где находится Федор Степанович. После похищения Саши, в связи со всеми событиями, я перенесла инсульт и была в больнице. А муж решил выехать на Украину, чтобы обратиться к уполномоченному по правам человека, дать пресс-конференцию. Но ему позвонил наш сын Женя и сказал, что у него под дверью находятся спецслужбы. Муж сказал: “Не открывай, я возвращаюсь домой”. И больше мы его не слышали и не видели.
Я обошла все службы, была на пограничном пункте пропуска на Чонгаре, просила, чтобы мне дали письменный ответ, пересекал ли он границу, на что мне ответили: “Мы не имеем права давать вам такую информацию”. Ездила в полицейский участок в Джанкой, объездила больницы Джанкойского района. Но все безуспешно.
В Крыму творится беспредел по отношению не только к нам, но и ко всем людям, которые не принимают происходящее. Права людей, в том числе и моего сына, нарушаются. Все, что они сделали, – это грубые нарушения прав человека
И это все очень тяжело. Я уже, извините, начинаю сходить с ума из-за того, что все это накопилось.
