Украина есть. И есть украинцы
Это была другая жизнь. Трудно поверить (и боюсь ошибиться), но у нас в Украине было три телеканала – московско-советский, московско-российский и украинский. В такой именно очередности на кнопках телевизора. Причем «московско-российский» означало нечто прямо противоположное сегодняшнему жандармскому смыслу этих слов – демократическое, свободное, открытое миру.
С утра 24 августа на украинской «кнопке» началось какое-то мельтешение и обещание, что будет какое-то важное заявление Верховной Рады. Люди дальновидные и научно подкованные сразу догадались, что это может означать. Граждане менее подкованные и политически близорукие даже и не догадывались: ну что может быть еще важного, если путчисты ГКЧП арестованы, Карякин пожурил вернувшегося из Фороса Горбачева за никудышный кадровый подбор, а Ельцин во всех смыслах слезал с танка и готовился к хорошему долгому отпуску.
Трансляция началась. По залу бегали депутаты, шушукались и о чем-то напоследок, договаривались. И вот Кравчук торжественно зачитал «Акт проголошення незалежності України». Прошло 25 лет, но я прекрасно помню первые слова: «Виходячи із смертельної небезпеки…». Это о путче и ГКЧП. И практически дословно помню самое главное: «Верховна Рада Української Радянської Соціалістичної Республіки урочисто проголошує незалежність України та створення самостійної української держави — УКРАЇНИ».
Взрыв мозга – Украина независимая. Вот просто независимая – и всё. И никто ей теперь не указ. На следующий день русскоязычная газета «Комсомольское знамя», (будущая «КоЗа», будущая «Независимость») вышла с такой фотографией на первой странице: белявенький мальчик в вышиванке с рукописным плакатом: «Матінко Божа, Україна вільна». И это не было спекуляцией на мимишной детской естественности. Это было абсолютно адекватно настроению в обществе. В Украине столько лет было столько мечтаний, шло столько споров и разговоров о независимости, о ее возможности или невозможности, о пролитой когда-то крови, ушедшей не в песок, конечно, а удобрившей чернозем. Но воли все одно не принесшей. И тут вдруг независимость стала явью – без всяких споров. И что самое главное – без крови.
Украинцы, затурканные десятилетиями тупой власти Щербицкого, тогда чувствовали некоторую неполноценность перед истинно демократичной и продвинутой Москвой. Там, в Белокаменной, была героическая оборона Белого дома, там были большие человеческие жертвы – три человека. Но ведь каждый человек – Вселенная. Усов, Комарь, Кричевский. А тут что?..
Капитан команды КВН Джентльмены Одесского университета (я был ее автором) точно выразил имевшиеся тогда настроения: «В Москве люди что-то делали, чем-то жертвовали, собой рисковали. А тут, такое впечатление: отсиделись в кустах, а потом с криками вылезли: «Ми вільні, ми вільні».
Примерно в те же дни по случаю наступившей свободы я пил водку с худруком нашей одесской команды одесской же национальности. И он, с естественным возрастным цинизмом, усугубленным атеизмом, сказал мне: «Незалежность! Незалежность! Что ты радуешься? Кудрин, ты же неглупый человек. Ты не можешь не понимать, что это сговор коммунистов, имеющих в Раде большинство, с письменниками-патриотами». «Понимаю», – сходу ответил я. «Ты же понимаешь, что они просто отделятся от России с реформатором Ельциным и будут делать, что захотят. И ничего хорошего здесь долго не будет».
Тут я немного задумался, вспомнил пересказ статьи в какой-то польской газете, то ли «Жолнеж вольношчи», то ли «Газета выборча». В ней говорилось, что в данный момент, летом 1991 года, у Польши и Украины примерно одинаковый экономический потенциал. Но у Польши большие перспективы для реформирования и развития, а у Украины таких перспектив в ближайшие лет 20-25 нет. Потому что утрачены навыки предпринимательской инициативы и хозяйствования, потому что нет социального консенсуса, готовности к реформам и понимания их болезненности. Но самой главное – нет критически необходимой массы интеллекта, частью уничтоженного или посаженного в борьбе с «буржуазным национализмом», большей частью – вымытого, выдавленного из Украины в душные десятилетия правления Щербицкого.
Так не хотелось соглашаться с заносчивостью поляков, у которых и вправду были и инициативность, и консенсус, и сохранившаяся, аккуратно законсервированная при Ярузельском, интеллектуальная элита. Да, не хотелось соглашаться, но на прямой вопрос худрука и с учетом польских резонов пришлось согласиться: «Да, ничего хорошего, никаких реформ в Украине долго не будет».
«Так чего же ты радуешься?» – спросил худрук. «А я потому радуюсь, Ян Альбертович, что будет Украина. Понимаете? Она просто будет! Мне не нужно будет носить желто-синий значок с опаской, потому что кто-то считает его неприличным. Мне не нужно будет доказывать, что украинский язык, украинская культура, украинская литература существуют. И это уже навсегда. Пройдет сто лет, двести, а Украина будет! И через такое время кому-то трудно будет представить, что такого государства когда-то не было».
«Тебе нужно так мало? – удивился собеседник, – Ты готов согласиться на «шароварщину». Ведь все, о чем ты говоришь, как раз в нее и впишется. Разве это не унизительно – для грамотного образованного человека – поклоняться «шароварщине»?». «Да, Ян Альбертович, представьте себе, я готов на первом этапе согласиться и на «шароварщину». Без нее нельзя. Она – фундамент. А дальше к ней прирастет все остальное. И от реформ, в конце концов, никуда не денешься. Они и в Украине когда-то начнутся». «Но ведь, с Ельциным реформы начались бы уже сейчас. А так – доживем ли мы до них? (Ян Альбертович, действительно, увы, не дожил, – О.К.)». «Не-не-не. Минуточку. Так не пойдет! Вы мне предлагаете рисковать моей реальной Украиной ради каких-то гипотетических реформ Ельцина. Я так не согласен. Пусть будет Украина. А реформы в ней начнутся. Но главное – Украина теперь есть и точно будет. И я согласен подождать».
Вот такой был спор у нас четверть века назад. Признаться тогда я даже не понял, что моя позиция, все, что я говорил под ту вкусную, по молодости, водку – это расшифровка фразы, популярной тогда в интеллигентском кругу: “Италию мы создали, теперь надо создавать итальянца”. Слова эти приписывали Гарибальди. Но на самом деле их сказал Камилло ди Кавур, премьер-министр Сардинского королевства, ставший первым премьер-министром Италии. И сейчас, 150 лет спустя, некоторые говорят, что задача эта до конца еще не решена. Ну, действительно – что такое Италия? Странное искусственное государство, наскоро сшитое из кусочков разных империй, королевств и папств. Как может существовать страна с такими региональными различиями, со столь разными диалектами языка, когда люди зачастую не понимают друг друга? Юг – один. Север – другой. Центр – третий. Сардиния – четвертая. А Сицилия – это вообще…
Но при этом никому не приходит в голову кроить Италию наново, и воссоздавать на части ее территории старые империи. Так, как это Кремль попытался сделать два года назад с другой страной, объясняя все абсолютно теми же словами, дословно: «Украина – странное искусственное государство, наскоро сшитое из кусочков разных империй. Как может существовать страна с такими региональными различиями…».
Почему так? Потому что Италии 155 лет, а Украине – только 25. Но при этом, после испытаний последних двух лет, уже твердо можно сказать: создана не только Украина, создан и украинец. Не в простеньком, шароварном, узко-этническом смысле слова, а в нормальном европейском понимании – есть, создано и продолжается развиваться, укрепляться самоощущение украинцев, как многонациональной политической украинской нации, представителям которой просто смешно и унизительно читать кремлевские бредни об «укрофашистах, захвативших власть в Киеве».
У Украины сегодня, в преддверии наступающего праздника, юбилея, превеликое множество проблем, сложностей, рисков. Но она – есть. Она не хочет успокаиваться, слушая завывания политиканов. И она готова учиться. Всему, что должно быть в нормальной современной стране – демократии, умению находить консенсус, разделению власти, разных ее ветвей. После семи десятилетий советской власти, усугубленных двумя десятилетиями олигархической, это очень сложно. Но другого пути нет.
Все остальное – нисхождение в болото. То самое, из которого пыталась вырвать соседнюю страну Болотная площадь. Да, политический процесс в Украине не вызывает большой радости. Но он оставляет надежду, он оставляет шансы на успех. Происходящее ныне в России оставляет чувство горечи. И страха за будущее действительно великой страны. Дополняя Григория Горина, можно сказать: «Очевидно, в этом есть какое-то непонятное свойство природы: вино переходит в уксус, Мюнхгаузен – в Феофила, Ельцин – в Путина».
И в паре прогрессисты-ретрограды спустя четверть века ситуация перевернулась, зеркально обратилась. Теперь уж Россия ограждается от Украины… Нет, точнее будет сказать – Кремль ограждает Россию от Украины высоким забором – лжи, вражды, войны. Поэтому провал Украины будет на пользу черносотенной России. Успех Украины – на пользу демократической России, России будущего.
С днем рождения, Украина! Счастья, здоровья, успехов в личной жизни!
