Представьте, что у вас подрастает сын. И приходит время вам отпустить его, ну скажем, на отдых куда-то одного. Как вам удостовериться, что он там не наделает уж очень серьезных глупостей? Ну скажем, не проиграется в пух и прах заезжим шулерам – охотникам за такими подрастающими сынами.
Понятно как. Надо сына протестировать. Поговорить и узнать, как он собирается шулеров распознавать. И как он вообще относится к перспективе карточных игр с шулерами. Если “А вдруг повезет…”, то одного его отпускать рановато. Если “Ну и что, что 100 уже проиграл, можно же и отыграться”, то опять-таки – рановато.
Если и есть какой-то позитив в идущей кампании, так это то, что она позволяет нам такой тест пройти. И людям публичным, и совсем непубличным.
Для публичных понятно: тест этот не только на зрелость, а может и не столько. Тест этот на честность – готов ли (или – давайте уж политкорректно, без тени сексизма – готова ли) тот (или та) публичный (или публичная) мужчина (или женщина) продавать те или иные свои личные достоинства (честь, совесть, репутацию, наконец) за те или иные политические цацки.
С публичными всегда так: не разберешь, что за его (ее) действиями стоит – не то просто глупость, не то просто, как бы это сказать помягче, дефицит чистоплотности, не то коктейль из того или другого. Запах-то во всех случаях не того… А в чем причина, не разобрать. Во всяком случае – пока не разденешь.
Но кроме публичных персон есть ведь и другие. И с ними тоже не всегда просто. Потому что трудно понять, кто пишет по зову сердца, а кто за зарплату. Это сегодня иногда совсем трудно разобрать: чего здесь нехватка – ума или совести…
Впрочем, всё это интересно только с психологической точки зрения. Для социолога такие детали избыточны. Для него вопрос стоит проще: сколько процентов хотят в “выборах” участвовать, сколько участвовать не будут из-за неразвитости гражданского чувства – “по фиг”, а сколько – из протеста, что “выборы” выборами не являются.
Это и есть тест на зрелость для всего общества. Если процент людей с более-менее развитым гражданским чувством, клюющих на зазывания симпатичных ребят “Выбери меня, выбери меня!”, велик, то общество тест на зрелость не проходит. Если высок процент тех, кто заявляет, что в обмане не участвует, – проходит.
Правда, говорить можно не только о прохождении-непрохождении теста, но и о динамике – больше или меньше становится зрелых граждан. Это тоже важно знать.
Так вот: наше общество тест на зрелость очевидно не проходит. И, хотя динамика взросления у нас положительная: зрелых становится больше, инфантильность протеста пока слишком высока.
“Выборы” покажут (с точностью до фальсификаций, конечно) точные цифры, но можно представить, что в сумме Яблоко и Парнас наберут 4-5 процентов. От более-менее активного протеста более-менее либеральной направленности это может быть четвертая или даже третья часть. Очень много! Непозволительно много, учитывая что часть эта едва ли не самая активная из более-менее активных.
Почему это плохо? Потому что те же люди, которые собираются голосовать за “демократов”, прекрасно понимают и шулерский характер выборов, и невозможность не только выправить, но и улучшить ситуацию этим путем, и кроме того знают биографии своих избранников.
Явлинский в политике больше 25 лет. Как Жириновский. Или даже дольше. Известен повышенной “договороспособностью”, беспринципностью, трусостью, лживостью, а также тем, что сыграл в 99-м важнейшую роль в приводе Путина к власти: сначала просто голосуя в тогдашней Думе за премьера-наследника, а через месяц активно поддерживая тогда еще только идею воевать Чечню. К моменту, когда Яблоко сменило риторику, было уже поздно: Путин уже прочно сидел на коне. Если предположить, что Явлинский не понимал, что он наделал, то после такого стреляются. Уходят из политики – как минимум. Но это не о нашем милом лжеце.
Я на выборах 95-го года голосовал за Яблоко не для того, чтобы оно выкинуло в 99-м такой фортель. И Явлинский это знал – что не для того. И меня надул. Обещал быть умным, честным, порядочным, а оказался не то дураком, не то подлецом, но уж точно воспользовался моим голосом не по назначению. Так что ж вы хотите, чтобы я за него снова проголосовал? Это кем же нужно быть для этого?
С Касьяновым еще хуже. Прямой соучастник преступлений второй чеченской войны, он еще и просто был публично схвачен за нечистую руку. Приватизация политбюрошной дачи должна была бы стать немедленным концом его политической карьеры. У нас стала началом. Про его сотоварищей по Парнасу я просто не говорю: приход такой же, каков и поп, один другого краше – националист-популист, ультраконсерватор-радикал, путаник-либерал и прочая, и прочая…
Другие к выборам не допущены. Впрочем, не будем себя обманывать – других ведь у нас просто нет. Разве была хоть одна партия честных, добрых и умных людей, которая попыталась хотя бы зарегистрироваться? Мне о таких ничего не известно. Да, и программы позитивной разумной у нас нет: нечего нам предложить обществу реально реализуемого и полезного. “Долой!” – другого позитива у нас нет.
Ну, и за кого голосовать? За меньшее зло? Да нет тут меньшего. Тут одно и то же зло со многими лицами. Что голосуй за единых жуликов и воров, что за жуликов и воров справедливых, что за Жириновского для люмпена, что за Жириновского для интеллигенции… Что – за коммунистов, ставших фашистами и мракобесами, – сталинистов, которых Сталин, воскресни он, расстрелял бы в течение 24 часов. (И рука ведь так и наровит написать: “и правильно б сделал” – чего в сердцах ни скажешь; неправильно, конечно бы, сделал: их не расстреливать нужно, а улицы отправлять мести; впрочем это – отвлечение.)
Не за кого здесь голосовать. Да, и не может быть – за кого. Потому что “выборы” эти так устроены: чтобы сохранять власть в нужных руках. И чтобы создавать у общества иллюзию, что это оно, общество само власть в эти нужные руки отдает.
Ну, хорошо. А сколько же все-таки протестного народа готово поддержать активный бойкот выборов? Активный – то есть такой, чтобы голос “Это не выборы” звучал громко. А громко он звучит, только когда много людей хором повторяют эту нехитрую сентенцию. Я тут поставил нехитрый эксперимент. Составил петицию с адресатом “Народ РФ” и очень коротким текстом: “Сентябрьские выборы – не выборы. Помимо прямых фальсификаций, процедура допуска к ним отсекает тех, кто мог бы выражать мнение, минимум, трети населения, а возможности пропаганды и агитации распределены между участниками совершенно не равным образом: у правластных партий они несравнимо больше. Процедуры же судебного контроля нет вовсе – суды полностью контролируются властью. Так что жаловаться некому. Участвовать в этом позорном самообмане ниже человеческого достоинства. Поэтому призываем адресата петиции – народ, граждан РФ – выборы бойкотировать. Ваша подпись под петицией означает присоединение к бойкоту.”
4 дня – 65 подписей. Из сколько-нибудь публичных людей, даже тех, кто разделяет такое отношение к “выборам”, – никого.
Для сравнения, петиции по защите животных легко собирают по триста тысяч подписей. Очевидно, то важнее. То, что и человек – животное и нуждается в защите, мы забыли.
Что это значит? Что жизнь будет нам об этом всё время напоминать. Пока не повзрослеем.
