Сколько раз я начинал все с нуля? Даже с минуса, если можно так выразиться. По меньшей мере, три раза. Вообще, мне это свойственно. Я имею в виду способность, оказавшись на развалинах того, чему ты посвятил значительную часть жизни, сил, своей души, не впадать в затяжную депрессию, а перешагнуть, забыть, и начать все заново. Спасительная амнезия, ослиное упрямство и клинический оптимизм – что еще нужно российскому предпринимателю? Ты должен быть готов в одночасье потерять все и в то же время отдавать себе отчет в том, что создать что-то новое мгновенно не получится.
И вот, я вижу, настал момент, когда многие представители малого и среднего бизнеса, в том числе бывшие владельцы торговых павильонов, оказались без средств производства, или с остатками стремительно обесценивающихся активов. И все сложнее относиться к происходящему с былым оптимизмом, и все тревожнее глядеть в будущее, и видится мне, что есть в сегодняшнем времени что-то принципиально отличающее его, скажем, от чудесных, задорных и полных надежд 90-х годов. Тогда нам приходилось преодолевать естественные препятствия, начиная с собственной лени, и далее, как говорится, по списку: конкуренцию, немыслимые объемы работы, сон по 4-5 часов в сутки, дальние перелеты, плохие гостиницы. И мы относились к этому спокойно и даже со свойственным молодости азартом. А молодыми были не только мы, но и российский бизнес, что, видимо, еще добавляло куражу. Даже обычные поборы ментов, пожарников, санэпиднадзора и бандитов были терпимы и преодолимы, во-первых потому, что, не будучи «completely stupid», они понимали, что нельзя рубить сук, на котором сидят, а во-вторых, что особенно важно, мы не испытывали антагонистического отчуждения.
И вот прошло совсем немного лет и ситуация кардинально изменилась. Началось последовательное, планомерное уничтожение малого и среднего бизнеса государством. И процесс этот, как ни парадоксально, мне видится в определенном смысле естественным. Сейчас поясню, что я имею в виду. Это не злая воля одного, пусть самого высокого, чиновника или некой группы. В таком случае все было бы не так страшно. С любым человеком так ли иначе можно договориться. Всегда можно найти компромисс интересов. А способность договариваться, кстати, одно из основных достоинств предпринимателя. Смею утверждать, что ни один самый профессиональный психолог не сможет так быстро и точно найти подход к человеку, расположить его к себе. Так что же изменилось, и почему я называю варварский процесс уничтожения малого и среднего бизнеса естественным, а стало быть, неотвратимым. А потому, друзья мои, что невозможно бороться с природой, в данном случае с природой формирования вертикальной властной структуры. Вернее, бороться, конечно, можно, но победить невозможно. В сущности, искусство и секрет успеха любого коммерческого, да и не только, предприятия – угадывание тенденций и трендов. Если хотите, это искусство плыть по течению, избегая всяческих подводных и надводных камней, и по возможности, столкновения с другими «плавсредствами», особенно крупными. Если можно так сформулировать, поменялось течение. По мере выстраивания вертикали в нашей стране малый бизнес, а я так думаю и средний класс вообще (понимая под средним классом прежде всего группу креативных и самостоятельных людей, а не часть населения, обладающее определенным уровнем дохода), оказался совершенно лишними, если не сказать вредным. Он совершенно не встраивается ни в какую вертикаль. То есть, что называется, по определению. При всей эластичности и выносливости представителей предпринимательской среды встроить бизнес в вертикаль власти просто невозможно.
Таким образом, уничтожение малого бизнеса является побочным и вместе с тем неизбежным явлением при строительстве вертикальной структуры. А насколько я понимаю, укрепление вертикали власти считается абсолютным добром, и не только среди чиновников. Многим это видится залогом порядка и стабильности, а не бардака и беззакония, как, казалось бы, правильно было воспринимать. Но так, к сожалению, устроены мозги у большинства наших соотечественников. Можно постараться разобраться в причинах такого явления, но вопрос этот слишком масштабный, он уходит корнями не в Сталинские, не в Петровские и даже не во времена Ивана 3 или его славного внука. Словом, это не предмет настоящего разговора. Вернемся к причине умирания малого бизнеса, да, пожалуй, и бизнеса вообще, так как очевидные на первый взгляд преимущества существующей структуры для крупного, аффилированного с различными властными кланами и структурами крупного бизнеса, являются только кажущимися. Потому что в отсутствие конкуренции эти корпорации обречены на загнивание и медленную смерть. Единственная возможная форма долговременного существования подобных корпораций, как и вертикальной экономики вообще, при отсутствии экстремальных цен на ресурсы, это использование бесплатной рабочей силы. Но об этом страшно даже подумать. Итак, уничтожение бизнеса не есть чья-то злая воля – это естественный процесс выстраивания вертикали власти. Причем социальные лифты, как подъемные краны, работают только на этапе строительства вертикали. По мере завершения строительства общества государственного капитализма (или развитого социализма, как ни назови) лифты начинают отключать. Чиновничество превращается в новое дворянство с соответствующим самоощущением, причем имеется в виду отнюдь не дворянская честь и способность к самопожертвованию за царя и отечество. Все больше мы видим во властных структурах детей высокопоставленных чиновников и их родственников. Лояльность является едва ли ни единственным критерием при назначении и продвижении по служебной лестнице не только в бюрократических структурах, но и в тех же госкомпаниях. Я готов предположить, что большая часть чиновников люди вполне милые и добрые, только они любят своих детей, очевидно, больше, чем наших. Что, согласитесь, также вполне естественно.
Однако, следуя той же непреложной закономерности, рождается антагонистическое противоречие между чиновничеством и бизнесом. Они еще могут, помня старые связи и давние знакомства, встречаться на нейтральной территории, пить пиво, коньяк или французское вино, в зависимости от материального положения и вкусовых предпочтений. Но все больше и больше они обособляются. Особенно такая кастовость заметна среди силовиков в силу природной ригидности этих структур, а также интеллектуальной и нравственной недостаточности их представителей. Завершаю я этот краткий обзор текущей ситуации с грустными мыслями и тревожными предчувствиями. Идет масштабный тектонический процесс, и предприниматели слишком ничтожная по числу, пусть далеко не худшая в интеллектуальном смысле, а главное, по созидательному потенциалу, группа нашего умирающего общества, чтобы существенным образом повлиять на этот процесс.
Ситуация хрестоматийная. Как писал Гумилев, на стадии обскурации этническая система характеризуется снижением резистентности, неспособностью к любым общественным действиям, требующим хоть сколько-нибудь серьезных энергозатрат, и упрощением. Предприниматели, очевидно, чрезмерно усложняют сформировавшуюся структуру, и потому должны погибнуть, и тут, как говорится, ничего личного. Что бы я в этой ситуации посоветовал своим товарищам по цеху? Да, пожалуй – спасайся, кто может! Дальше будет только хуже, такова логика развития существующей системы.
