Что делать, когда сгущается тьма? Когда силы Мордора наступают со всех сторон? Когда из Гримпенской трясины раздается страшный вой? Когда из-за речки Смородины выходит шестиглавый змей, потом девятиглавый, а потом и двенадцатиглавый, а все спят и защищать Калиновый мост совсем некому? Как поступать?
Те немногие, кто готовы жертвовать собой, вызывают восхищение, но не желание следовать их примеру. Те, увы, достаточно многочисленные, кто переходят на темную сторону силы, вызывают омерзение и следовать их примеру точно не хочется.
Что остается?
Напрашивающийся вариант — бежать — уже перестает восприниматься как проявление слабости и трусости. Просто желание плюнуть, растереть. У Гии Канчели есть страшное произведение, которые называется Abil ne viderem — Ушел, чтобы не видеть. Я пишу эти строки в отеле с видом на пролив Золотой Рог. Солнце светит, за окном красота. Режим, правда, тоже сомнительный, но меня он, вроде бы, не касается. Потому что я турист. Могу сидеть на балконе, смотреть на Галатский мост и башню стамбульского университета и слушать музыку Гии Канчели. Или что-нибудь повеселее.
И ведь даже тот человек, имя которого не смеет называть наш президент, в своем замечательном письме из тюрьмы призвал своих соратников не комплексовать из-за того, где они находятся — мол, можно трудиться на благо России и из-за границы.
Он прав, конечно. Может быть, когда-нибудь придется так поступить. Но во-первых, можно уйти, но как перестать видеть и слышать, что происходит? Во-вторых, у меня еще масса дел дома — лекции, друзья, книги, мой собственный балкончик, а не гостиничный.
Какой еще вариант? Уйти в свою жизнь, варить варенье, читать книги, ходить по театрам, общаться с друзьями, не говорить о политике. Тоже уйти, чтобы не видеть, но только в более мягкой форме. И стараться не думать о том, что где-то кто-то с улыбочкой может сказать: «Ну тогда мы идем к вам» — и это не будет рекламой стирального порошка «Тайд».
Ну уж нет. Сами варите свое варенье. Мне такой вариант не подходит, я все-таки историк. Мне кажется, когда Лосев писал «удаляюсь во внутренние покои, в прохладные сумрачные палаты», он имел в виду уход от мелких дрязг и политической суеты, а вовсе не добродушное чаепитие во время чумы.
Так… Что еще нам остается? Сразу вспоминается совет Дамблдора. «Лорд Волан-де-Морт славится способностью сеять раздор и вражду. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии».
Наверное, если прекратить мерзкие разборки по каждому поводу, то это будет уже шаг вперед.
Что еще?
Решила посмотреть, в каких ситуациях Толстой повторял свое любимое изречение: «Делай что должно, и пусть будет что будет». Комментарий в 90-томнику Толстого: « «Fais ce que dois, advienne que pourra» («Делай, что должно, и пусть будет, что будет»). Эти слова станут последними, написанными рукой Толстого в Астапово, в последнем Дневнике 1910 г.»
А в письме к американскому писателю Эрнесту Кросби в 1896 году Толстой писал: «««Fais се que dois, advienne que pourra» — «Делай, что должно, и пусть будет, что будет» — есть выражение глубокой мудрости. То, что каждый из нас должен делать, каждый несомненно знает; то же, что случится, мы никто не знаем и знать не можем. И потому уже не только тем, что мы должны делать должное, мы приведены к тому же, но и тем, что мы знаем, что должно, а совсем не знаем того, что случится и выйдет из наших поступков».
Меня часто спрашивают, что будет с Россией. Считается, что историки занимаются прошлым, значит и будущее знают. А я всегда отвечаю, что как историк знаю — будущее непредсказуемо. Уже на моей жизни происходили самые неожиданные повороты — в 1985 году, в 1991, в 2011-м. Никаких предсказаний не даю. Зато размышляю над толстовскими словами, «То, что каждый из нас должен делать, каждый несомненно знает». Сегодня так часто слышишь слова — что делать? А Лев Николаевич считал, что каждый из нас НЕСОМНЕННО знает ответ на этот вопрос. Это, кстати, очень облегчает жизнь, если ты знаешь, «что должно».
Ну что же. Пошла готовиться к лекциям. До встречи в Москве.
