Григорий ЯВЛИНСКИЙ
Запад исходит из старого принципа: то, что не поддается влиянию и ограничениям, является угрозой и должно быть нейтрализовано
Надежды некоторой части противников нынешней власти на то, что «Запад нам поможет», наивны и ошибочны
У России нет союзников. Армия и флот, стратегические ядерные силы определяли положение страны почти до конца прошлого века, но в сегодняшнем мире этого категорически недостаточно
Политические ошибки руководства России последних лет поставили вопрос о возможности дальнейшего существования страны как таковой
Разговоры о мобилизации ресурсов — это тупик, бегство от реальности; на самом деле это ступор и ничегонеделание. Для предотвращения катастрофы, для сохранения страны надо думать и действовать иначе
Под ударом «коллективного запада» не политический режим, а место и роль России в современном мире. Необходимо действовать – иначе через некоторое время этот набравший ход тяжелый каток остановить не удастся
Недавно премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что решения России и реакция на них со стороны Запада стали одной из причин нынешнего кризиса, но это был «осознанный выбор». В чем же на самом деле может заключаться этот «выбор» и являются ли его последствия действительно осознанными?
К концу прошлого года стало ясно: Россия втягивается в качественно новое, еще не виданное в отечественной истории и чрезвычайно опасное для страны положение. За последние три года Россия резко изменила стратегический курс своего движения, постепенно, но прочно встав на путь изоляции от западного мира и фактического самоустранения из глобальной политики и экономики. Это самоустранение есть результат масштабных практических шагов России по выходу из сложившейся к началу 2000-х годов системы представлений о правилах и ограничителях международных действий, что противопоставило ее всем главным субъектам современных международных отношений. Россия попыталась продиктовать миру новые (более справедливые, по ее мнению) правила международной жизни, исходящие из представления о своей особой роли как «уникальной цивилизации» и альтернативном полюсе «мировой многополярности».
Но сегодня становится все более очевидным, что эту попытку она проиграла. Решив исключить Запад и его позицию из факторов, которые следует всерьез принимать во внимание при определении зоны интересов России (пространства, которое нынешнее российское руководство определило как сферу своих жизненных интересов), наша властная элита грубо просчиталась в оценках своих возможностей и ситуационной слабости «партнеров». Своей цели — «блицкригом» вынудить Запад согласиться на пересмотр правил игры — она не достигла, а ресурсов на то, чтобы добиться того же посредством затяжного — на десятилетия — противостояния, у нее нет и не будет. Нежелание признать неудачу и попытаться найти новую, более реалистичную линию поведения только усугубляет возможные последствия принятого неверного решения.
В результате конфликт России с Западом, уже нанесший вред ее стратегическим интересам, перерастает в жесткое антагонистическое противостояние, стремящееся к «точке невозврата», и грозит перейти в принципиально иную плоскость, когда на кону оказываются уже не просто экономические и политические интересы, а историческая судьба страны.
Агрессивная амбициозность, ставка на скрытый и явный шантаж, непредсказуемость, стремление стратегически противопоставить себя группе наиболее мощных и влиятельных политических и экономических сил современного мира не просто ухудшили до последней степени отношения России с Западом, но и, что еще опаснее для будущего нашей страны, сформировали там консенсус относительно необходимости принудительного понижения геополитического статуса России как доступного и эффективного средства против ее нынешних и будущих претензий. Это — принципиально новая фаза кризиса в отношениях России и Запада: последний, убедившись, что повлиять на стратегический курс российского руководства он не может, неизбежно будет искать другой, более радикальный способ устранить то, что он считает для себя серьезной угрозой.
Судя по словам и делам последнего времени, коллективный Запад (сумма мнений и настроений, определяющих вектор движения развитых стран вне зависимости от отдельных отклонений и особых позиций по частным вопросам) не намерен ждать политических изменений или «смены режима» в России — это слишком долгие способы устранения раздражающего Запад фактора, да и перспективы достижения устойчивого результата выглядят сомнительными. Гораздо вероятнее, что он выберет более простое решение проблемы России как страны, «взламывающей» постсоветское и европейское пространство и воспринимаемой Западом в качестве главной опасности для Европы, лишив ее возможности выступать в роли непредсказуемого, но влиятельного игрока, способного сильно осложнить глобальную политику XXI века, и без того превращающуюся в самозапутывающийся узел. И хотя такая стратегия в отношении России чревата опасными для всех сценариями, а ее кажущаяся простота — обманчива, общий вектор западной политики тем не менее, очевидно, поворачивается именно в эту сторону.
Что это означает? В первую очередь то, что целью, объектом давления становится не столько власть в ее нынешнем персональном выражении или сложившаяся система выработки ее политической линии, сколько место и роль в мире российского государства как действующего и даже как потенциального субъекта мировой политики. Другими словами, Запад исходит из старого принципа: то, что не поддается влиянию и ограничениям, является угрозой и должно быть нейтрализовано.
Речь сегодня идет не о военных сценариях, которые Запад будет избегать всеми мыслимыми и немыслимыми способами, а об относительно медленном, но неуклонном экономическом давлении на Россию с целью радикального сокращения возможностей ее руководства.
Добиться этой цели Запад может через самое уязвимое место России — через ее экономику, через лишение ее источников и ресурсов для роста. Расчет делается и будет делаться на то, что страна, лишенная возможности серьезно воздействовать на окружающий мир (из-за фундаментальной слабости экономического потенциала и необходимости постоянно сосредоточиваться на решении массы нескончаемых сиюминутных проблем), становится безопасной, предсказуемо стерильной в глобальном и региональном плане даже при сохранении существующего в ней политического режима. В этом смысле надежды некоторой части противников нынешней власти на то, что «Запад нам поможет», — наивны и ошибочны. Нынешние политические конструкции в Нигерии или Зимбабве могут быть законсервированы на столетия — и никто не выделит и сотни тысяч долларов на смену правящих там режимов. Тем более это маловероятно в России, где перспектива тотальной дестабилизации в результате неумелого и самонадеянного вмешательства извне может поставить мир на грань ядерного апокалипсиса. Да и идеологические обоснования для этого есть: во многом благодаря растущей тотальной конфронтации не только в России, но и на Западе, возникает удобная возможность отказаться от идеи глобального мира на основе единых ценностей и открыто использовать комфортную теорию «цивилизационных разрывов».
Вытеснение России из «Большого мира» (выключение ее из поиска решений глобальных проблем, региональных конфликтов и другого) уже происходит и будет дальше происходить без войны, даже без применения вооруженной силы. Для этого лидерам мировой экономики достаточно лишь последовательно выдерживать линию на изоляцию России, используя доступные им инструменты.
Юридически формализованные санкции — только малая и не самая опасная их часть. Речь идет о вещах гораздо более масштабных — о фактическом исключении России из мировой финансовой системы, об отсечении ее от глобальных рынков капитала, от возможности привлекать и использовать для своего развития мировые финансовые, технологические и предпринимательские ресурсы. Ужесточающиеся ограничения на любые формы долгового финансирования и передачи технологий, по сути, закрывают возможности для любых значимых иностранных инвестиций в России, в том числе с использованием репатриации ранее вывезенного российским бизнесом капитала. По сути — это подрыв возможностей экономического роста страны (кстати, в последних высказываниях западных экспертов именно это, а вовсе не частные уступки в донбасском противостоянии, открыто называется в качестве цели будущих новых санкций).
Кроме того, не следует забывать и о силе инерции. Чем больше российская экономика будет действовать в режиме административно-военной мобилизации против внешних угроз, тем более затруднительным и даже проблематичным будет возвращение в режим нормальной жизни, в режим мирного роста. Меняется логика экономического и потребительского поведения, меняется мотивация — наконец, меняются и сами люди. В ближайшие несколько лет неизбежно произойдет существенное кадровое обновление и правительства, и руководящего звена крупных государственных корпораций. И если нынешние руководители и кураторы еще робко намекают на желательность скорого снятия санкций и возвращения в режим нормального взаимодействия, то новые люди будут чувствовать себя в условиях «враждебного окружения» в привычной и комфортной для себя среде.
7 февраля 2015
